Мы привыкли к тому, что мир вокруг перестраивается мужчинами. Нам часто говорят, что их мозг больше, а тело — крупнее («быстрее, выше, сильнее»). Что большинство открытий сделано мужчинами, зачастую забывая о том, что женщине веками предлагалось скрываться: на кухне, у домашнего очага, в спальне, зачастую прячась в длинной ночной сорочке. Но как только женщине дозволялось выйти из тени, она тоже изменяла мир, по-своему. Сегодня насчитывается пятьдесят восемь нобелевских лауреатов женского пола, а зачинательницей литературы теперь считается аккадская женщина-жрица, ее звали Энхедуанна.
«Быть взрослым, на первый взгляд, очень просто. Ты умеешь почти всё, не докучаешь другим постоянными вопросами, ты прожил уже немало, пережил целую юность, ты в состоянии заботиться о других и о себе, ты умеешь отвечать на вопросы и разжигать гриль».
Норвежская писательница, комик и актриса Линн Скобер выводит на свет женщину старше 45 лет, такую, которая сама бы никогда выйти перед публикой не решилась. Женщина эта не тождественна самой Скобер с ее медийной жизнью. Это женщина, кутающаяся в шаль от ветра, налетевшего на дом престарелых. Женщина, у которой не получается заново встроить в свою жизнь мужа, вернувшегося от любовницы. Наконец, женщина, провожающая сына в самостоятельность и не требующая от него безусловных успехов всегда и во всем. В пересказе звучит грустно, местами даже обреченно, но не забываем, что Скобер — комик, и ей под силу превратить пепельно-черную беспросветную тучу над буднями в легкий хрустальный ручеек юмора. «Я больше не хочу жить среди людей, – говорит героиня Скобер, — на свои тайные совещания они меня всё равно не зовут».
Книга «Посвящается взрослым» состоит из микрорассказов, чтение большинства из которых занимает перегон в две станции метро. Впрочем, метро — неподходящее место для этой книги: слишком сдавленно, слишком целеустремленно, отчего и жизнь в дороге до пункта назначения как бы ненастоящая, и сам ты немного не существуешь. Для чтения Скобер нужен маленький круглый столик в оживленной кофейне, столик на одного, может быть, даже на балконе над этими рю-авеню, чтобы читать и вниз поглядывать, на людей: да, у них все так и есть. Рассказы для кофепития с той самой незаметной женщиной, с ее старостью в настоящем и молодостью в прошлом. В одном из текстов Скобер персонифицирует старость, и героиня обращается к ней: «— С тобой хоть иногда бывает весело? Она удивлена. Смотрит на меня и снова вытирает глаза своим дурацким платком. Она не плачет, просто глаза у неё уродливо слезятся. — А что для тебя веселье? Нам жить вместе до самой смерти. И мы обе это знаем».
Прозу перемежают восхитительные иллюстрации, которых много, но не они здесь главные, все же текст самодостаточен. Отдельно хотелось бы выделить труд художницы Лизы Айсато.
Тот самый хваленый (и загадочный) норвежский психологизм, которого Скобер и себе насыпает в чашку, здесь выглядит впечатляюще. Автор подмечает фальшивую улыбку, которую трижды можно обмотать вокруг головы. Или то, что для разбора вещей умершего требуется истинный прагматизм. Или то, как мертвые мухи на подоконнике при разводе манифестируют воцарившуюся недвижимость. Норвежский психологизм легко объясняется: автор настолько пристально вглядывается в человека, что открывает истинные (чувственные) связи всего и со всем через океан бессознательного.
При этом Скобер всегда берет легкий акварельный тон, не перегружает читателя каким-нибудь тяжеловесным словом или, упаси боже, канцеляризмом. Если вглядеться, то окажется, что фабулу она всегда выстраивает на тему обретения одним человеком другого или потерей. И в этом не созависимость женщины, никак не могущей оторваться от юбки матери и ее решений, а после ждущей мужчину, который расчертит всю ее жизнь, как тетрадь в клеточку, и подобьет дебет с кредитом. И не созависимость властной матери, не могущей дать сыну или дочери от себя оторваться, ведь это будет означать ее смерть, привычно приходящую к тем, к кому уже заглянула старость. Это именно те природные связи всего со всем, которые и становятся кульминацией во встрече «своего человека» или потере того, кого любишь до сих пор и без слов.
Рассказ — это не роман, и у Скобер нет ни цели, ни желания выстраивать и заполнять полноценно мир между двумя точками в развитии событий. Ей достаточно наметить легкими штрихами, как мать и дочь приоделись, выдали себя за других — богатых и беспечных, чтобы отправиться в дорогой торговый центр и приобрести дочери дорогую сумку. А после автор расцвечивает легкими мазками кисти то, как доставая тюбик помады, повзрослевшая дочь желает матери обитать где-то там на небесах в дорогом торговом центре. Это не нужно понимать буквально, это нужно чувствовать.
Норвежская писательница не создает «Войну и мир», не пишет «Кристин, дочь Лавранса», она приоткрывает завесу над той небольшой частью мира, которая дается маленькому человеку. Неспроста выбран возраст 45+, когда мечты на другую, лучшую жизнь у женщины разбиваются о гряду ее морщин. Нужно же как-то объяснить себе, почему у других получилось создать райское гнездышко семейного счастья, а ты оказалась не так хороша, чтобы заслужить у судьбы любви. Или же где-то другими тропами в парках ходит «твой человек», или же нет его — и есть только ветер, который раздувает такой жар из углей между лопаток? Отчего так? Почему мне это не дано?
Не будет, конечно, автор, задавать эти вопросы, они повиснут где-то в воздухе между репликами ее героинь и, что немаловажно, героев. В мир женских измен ей тоже удастся заглянуть. Был мужчина с женой, было и самоуважение, а после жена ушла к любовнику, и вместо крепкого середнячка остался «самодур или психопат», переродившийся в точке жалости к самому себе. Скобер влезает в шкуру другого мужчины и учит его, как использовать против женщин женские же варианты мести, так что в мужененавистничестве ее не стоит обвинять.
Вообще у писательницы довольно легко обнаружить место, где она портняжными ножницами отрезает ткань бытия и пришивает к ней что-то уж совсем невероятное, но еще яснее обнаруживающее суть. Вот мужчина предложил деньги женщине в баре, а она оказалась не проституткой — тут бы и скандал, но нет — новая совместная жизнь, которой на самом деле жаждут оба. Или вот мужчина возвращается к жене — да не к ней он на самом деле вернулся, а к коробке с воспоминаниями. О путешествиях, об игре на гитаре под луной до полуночи, когда за разговорами не замечали, что пили, и все делалось с огоньком. А молодая любовница, у которой даже дверец нет на кухонных полках и другой одежды, кроме халатика — это фальшивое возвращение к молодости, к прошлому, не состоявшееся…
Скобер расскажет многое о женщине за 45: какой сыр она выбирает к вину и почему рвется отличать туалетную бумагу от бумажных полотенец в супермаркете, и еще о том, как до своей смерти человек оказывается захвачен собственной квартирой. Но сколько же она вольет не в слова, а в пустые строки между ними! Например, как важно чувствовать себя нужным этой вселенной, даже если ты самодостаточен. Отстаивать свое право на инаковость, за которым-то и лежит дорожка к индивидуальному счастью. И пусть женщины в рассказах Линн Скобер не совершают открытий и не переворачивают мир, зато они искренни и достоверны.
