Кажется, совсем недавно «НГ-EL» опубликовал рецензию на роман Владимира Гоника «Оркестр». В рецензии «Как ни старались политотделы» (см. номер от 20.07.17) отмечались разнообразные достоинства этого романа, исторический материал, собранный автором, достоверность и высокое качество прозы. А сегодня мы с удовлетворением отметим, что «Оркестр» переведен на английский язык и вскоре выйдет в Лондоне. Переводчик — Кристофер Кулвер. Однако сейчас речь о новой книге прозаика и кинодраматурга. Этот роман появился недавно, но представить его как новую работу автора не поворачивается язык: «Небесный ковш» написан 35 лет назад.
В 1985-м его намеревался публиковать журнал «Дружба народов», выходивший скромным на тот момент тиражом в 1 135 000 экземпляров. Роман стоял в плане, но публикация не состоялась. Несмотря на значительное время, минувшее с тех пор, давние события представляют интерес как зигзаг литературного процесса. Обо всем этом рассказано в авторском предисловии «Судьба романа». Итак, незадолго до публикации на должность заведующего отделом прозы неожиданно пришел 24-летний, но бдительный выпускник пединститута, работавший до этого в Доме пионеров. Понятно, что начинать свою карьеру в журнале с публикации брутального и сложного романа, замешанного к тому же на инфернальных мотивах, эзотерических знаниях, восточной мистике, жестоких нравах и чуждой для советского человека философии, он не захотел. Вдобавок ко всему в романе негативно присутствовали наша и в параллель с ней иноземная действительность, что оптимизма читателю не прибавляло. Произведение было пронизано неприкаянностью героев, тоской по справедливости, персонажи грезили о счастье, но им достались лишь разбитые мечты. Словом, полный набор, чтобы поберечься осмотрительному советскому редактору.
Для начала роман предложили вдвое сократить. Автор не согласился, публикацию отложили на неопределeнный срок — до лучших времeн, как говорится. Автор отнeс рукопись в журнал «Новый мир», где раньше уже печатался. В редакции необычный и причудливый роман быстро прочитали, выразили одобрение и даже похвалили. Но случилось непредвиденное: состав редакции внезапно сменили. Мнительный наблюдатель мог бы решить, что повлиял роман. Будто бы обладает «Небесный ковш» сверхъестественными возможностями и способен в корне менять нормальное развитие событий.
Новые редакторы публиковать роман отказались. Стоит упомянуть, автор посетил редакции журналов «Знамя» и «Октябрь», несколько издательств, везде получил отказ. Между тем ничего особенного, из ряда вон выходящего тогда не стряслось. Обычное дело, банальная история. Испокон веку у нас так велось, что стоило интересной работе опередить свое время, и произведение не могло пробиться, увидеть свет. Плоское и ограниченное сознание воспринимает талантливую новизну враждебно, идеологические шоры препятствуют реальной оценке. В советскую эпоху такое случалось довольно часто — читатель свидетель. Хотя не только читатель, но и зритель, и слушатель. Помню ошеломительное впечатление четверть века назад, когда газета «Сегодня» рискнула в двух номерах опубликовать две главы из романа «Небесный ковш». Как позже выяснилось, газета собиралась печатать весь роман, но по непонятной причине ограничилась двумя главами. Кстати сказать, и двух глав было достаточно, чтобы понять, что перед нами незаурядное явление.
В лицо дует соленый бриз, нас волнуют морские запахи и пейзажи… Джордж Чиннери. Вид Макао, Китай. 1825-1852. Музей Виктории и Альберта, Лондон
По традиционным китайским воззрениям, тот, кто родился под знаком Бэйдоу (два иероглифа, означающие Небесный Ковш, или Большую Медведицу), подвержен долгу и жизненному призванию, неизменно соблюдает достоинство, несмотря на чужие происки, козни, препятствия и вражду, обречен на вечную борьбу со злом и, сражаясь, никогда не сдается, не отступает, всегда идет до конца. В романе «Небесный ковш» два главных героя: русский егерь заповедника Иван и китайский промышленник, каучуковый магнат Чень. Из всех живущих на планете только автор знал обоих, того и другого, они поразили его редким сходством — натур, судеб, характеров, жизненных взглядов, принципов... Иван и Чень существуют в мире параллельно, не встречаясь и не пересекаясь.
Они не знают друг друга, каждый лишь является другому в снах или в роковые минуты, когда грозит опасность и круто ломается жизнь. И постепенно автор приходит к мысли, что это один человек, неисповедимо разделенный пространством. Или душа при рождении невообразимо попала в два тела.
Композиция романа проста, главы чередуются — русская, китайская. Герои лишь однажды на мгновение встретились лицом к лицу в кровавой свалке посреди грязного трактира в Гонконге. Чень выхватил нож, Иван занес над головой тяжелый табурет, они вполне могли убить друг друга. Читаем: «Каждому из них казалось, что он смотрит в зеркало, каждый мнил другого своим отражением. Это было непостижимо. Тот и другой знали, что этого не может быть, в то же время каждый был убежден, что видит самого себя. Им казалось, исчезли все звуки. Иван ошеломленно смотрел на китайца, не мог отвести глаз: это лицо он видел прежде в снах, как наяву сейчас. И китаец узнал чужестранца, чье лицо являлось ему не раз. Словно пораженные громом, они смотрели, остолбенев, не в силах шевельнуться и забыв о том, что творится вокруг».
Еще после газетной публикации двух глав в 1995 году — русской и китайской — мнение читателей разделилось: одни решили, что русские главы написал следопыт-охотник. По мнению других, китайские главы мог написать только китаец, знающий традиции, канон, этнографию и обычаи, а также древние трактаты Конфуция, Лао-Цзы, Будды и других мудрецов. Удивительно, как егерь читает на снегу звериные следы, автору ведомы их повадки, приемы охоты, лесная жизнь, оружие, флора и фауна, особенности горной тайги. Точно так автор в подробностях знает многонациональную туземную глубинку, быт и работу на плантациях гевеи, разбирается в тонкостях производства каучука. География легендарных мест Сихотэ-Алиня и Юго-Восточной Азии, где происходит действие романа, широка и разнообразна. Детали подтверждают: да, автор там был, жил той жизнью, сам прошел те дороги и тропы.
Из предисловия читатель узнает, что роман автор писал в кругосветном плавании. Читаем: «Тогда случилась неправдопобная, можно сказать, волшебная оказия — дивная командировка, длившаяся семь месяцев, с пересадками в чужих портах и с борта на борт в открытом море». От текста веет морем. Мы ощущаем простор и дыхание океана, в лицо дует соленый бриз, нас волнуют морские запахи и пейзажи, бесчисленные гавани, бухты, проливы и острова, мы заходим в знаменитые порты, словно сами побывали в тех дальних краях. Стоит отметить еще одно редкое, но любопытное свойство романа «Небесный ковш». Все места действия абсолютно реальны, топография и в мелочах соответствует действительности. Если кто-то решит пройтись по адресам, то и обнаружит все на своих местах — конкретные улицы, дома, гостиницы, храмы, рестораны, лавки, магазины, банки, причалы, конторы, тайные притоны, харчевни, плантации, курильни опиума, если их до сих пор не закрыла полиция. Точность адресов поражает воображение, но что есть, то есть, можете проверить.
«Рукописи не горят», — обронил Воланд на вопрос Мастера, откуда у него рукопись романа о римском всаднике Понтии Пилате и галилейском жителе Йешуа бен Иоси по прозвищу Ха-Ноцри, что означает — из Назарета. Вопрос вполне резонный, Мастер собственноручно сжег рукопись в печи. Но — рукописи не горят... Между тем Михаил Афанасьевич Булгаков и сам заимствовал крылатую фразу из другого источника. Средневековый раввин смотрел на костер из своих книг, которые жгла инквизиция, и улыбался. «Ребе, почему ты улыбаешься?» — спросил ученик. «Рукописи не горят, — ответил раввин, — горит бумага, слова возносятся к небу». Какое счастье, что рукопись «Небесного ковша» сохранилась в писательском архиве и «Фолиант» ее издал. Только и остается сказать напоследок... Бессмысленно пересказывать высокую литературу, никчемная затея. Надо читать!
